Жил на свете один богатый граф. Как сыр в масле катался, законы
своей страны ни во что не ставил. Все в округе должно было быть по его
велению, по его хотению. Отправился однажды граф на прогулку и
увидел на лесной опушке большой да красивый крестьянский дом.
Приглянулся дом графу. Осмотрел он его со всех сторон и к двери
подъезжает. Вышел на крыльцо хозяин дома. Поздоровался с ним граф и спрашивает: — Эй, хозяин! Не хочешь ли дом продать? Я не поскуплюсь, за ценой не постою. Крестьянин, нисколько не раздумывая, ответил: —
Нет, ваша милость, никакой купли-продажи у нас не выйдет! В усадьбе
этой еще прадеды мои жили, хочется и мне здесь свои дни скоротать. Так
что имение мое при мне останется. Граф ему говорит: —
Даю сроку до завтра! Поразмысли как следует. Вскочил граф на коня и
прочь ускакал. Крестьянин покачал головой и думает: «Ничего из этого
дела у графа не выйдет». На другой день поутру, только еще заря занялась, прискакал граф к крестьянину. — Ну, каково твое последнее слово? А крестьянин отвечает: — Я, ваша милость, от слова своего не отступлюсь. При своей усадьбе останусь, вот и весь сказ! Разозлился граф и кричит: — Спрашиваю еще раз: отдашь усадьбу добром? Не отдашь — на себя пеняй! Все равно она мне достанется! Покачал крестьянин головой и говорит графу: — Я словами не бросаюсь усадьбу свою не продам. Чуть не лопнул граф от ярости и ускакал прочь. Известное дело: богатый — что бык рогатый. Помчался граф прямо к
сутягам-судейским, щедро их золотом одарил и велел тяжбу с крестьянином
начать. Судейские-то знали, что богаче графа в округе человека нет.
Стало быть, если они дело выиграют, золото на них дождем посыплется.
Потому-то и посулили они графу крестьянина уговорить. А уж если не
согласится добром усадьбу отдать, разорить его дотла. Послали судейские за крестьянином служителя. Пришел крестьянин в суд, а они его спрашивают: — Продашь усадьбу или нет? — Нет,— твердо отвечает крестьянин. Как ни уговаривали, на своем стоит. — Придется тебе с графом тяжбу вести! — обозлились судейские. — Ну что ж, тягаться так тягаться! — говорит крестьянин. Все
крючкотворы-судейские на стороне графа были, а за крестьянина
заступиться некому. Началась тут тяжба. Крестьянина то и дело в город
таскают. Денег это ему стоило уйму, и увяз он по уши в долгах. Под
конец судейские решили: крестьянина со двора согнать, усадьбу у него
отобрать и графу ее отдать. Осталась у крестьянина всего сотня
гульденов. Как объявили судейские приговор, стал он их корить и
говорит: — Коли на земле справедливости никакой не осталось, то авось на небесах найдется! Рассмеялись господа судейские: — Справедливость и на земле и на небесах давным-давно умерла! Промолчал
крестьянин, из суда вышел и прямехонько к пастору в церковь отправился.
Как увидел пастор, что давний его знакомец крестьянин идет,он ему и говорит: — Здравствуй, Ганс! Навестить меня пришел? — Да,— ответил Ганс,— только дела у меня невеселые. Поведал он пастору свою историю и кончил ее так: —
Всего-то у меня теперь сотня гульденов осталась, я их тебе отдаю.
Столько у вас в городе платят, чтобы большой церковный колокол по
умершему звонил. Вот тебе деньги, и давай звони скорее. Пусть колокол
по Справедливости отзвонит, ведь она померла. Но, гляди, подольше
звони! Взял пастор деньги, позвал служителя, поднялись они на
колокольню, зазвонили в большой колокол. И звонили куда дольше
обычного. Пошли тут в городе расспросы, пересуды: кто помер да по ком
так долго колокол звонит. Но никто толком не знал. Собрался на площади народ, стал кричать: — Почему такой звон стоит? Нашлись
люди добрые, поведали, какую несправедливость судейские учинили. Еще
пуще начал народ кричать да графа к ответу требовать. Испугались граф с
судейскими и вернули крестьянину его усадьбу. |