В стране невыученных уроков. Часть3
-- Пейте! Лакайте! -- кричал Кузя. -- Это мой хозяин сделал
дождь! Это я помог хозяину достать столько воды! Пейте!
Лакайте! Пейте сколько влезет! Мы с хозяином угощаем всех!
Не знаю, сколько времени мы бы вот так веселились, если бы
из лесу не раздался страшный рев. Птицы исчезли. Звери
мгновенно разбежались, словно их тут и не было. Только верблюд
остался, но и он задрожал от страха.-- Спасайтесь! -- закричал верблюд. -- Это белый медведь. Он
заблудился. Бродит тут и ругает Виктора Перестукина.
Спасайтесь!
Мы с Кузей быстро зарылись в кучу листьев. Бедняга верблюд
не успел удрать.
На полянку вывалился огромный белый медведь. Он стонал и
обмахивался веткой. Он жаловался на жару, рычал и ругался.
Наконец он заметил верблюда. Мы не дыша лежали под мокрыми
листьями, все видели и все слышали.
-- Это что такое? -- ревел медведь, указывая лапой на
верблюда.
-- Это, простите, я -- верблюд. Травоядное животное.
-- Я так и думал, -- с отвращением сказал медведь. --
Горбатая корова. Зачем ты родился таким уродом?
-- Простите. Больше не буду.
-- Прощу, если ты скажешь, где находится север.
-- С большой радостью скажу, если вы мне объясните, что
такое север. Круглое это или длинное? Красное или зеленое? Чем
пахнет и какое на вкус?Медведь, вместо того чтобы поблагодарить вежливого верблюда,
с ревом на него набросился. Тот припустил изо всех своих
длинных ног в лес. В минуту оба исчезли из глаз.
Мы вылезли из кучи листьев. Мяч медленно тронулся, и мы
побрели за ним. Мне очень жаль было, что из-за этого грубияна
медведя мы потеряли такого хорошего парня, как верблюд. Но Кузя
о верблюде не жалел. Он все еще продолжал хвастаться тем, что
мы с ним "сделали воду". Я не слушал его болтовни. Я опять
думал. Так вот что значит круговорот воды в природе!
Оказывается, вода на самом деле не исчезает, она просто
превращается в пар, а потом охлаждается и опять падает на землю
в виде дождя. А если бы она совсем исчезла, то понемножку бы
солнце все высушило и мы, люди, и животные, и растения высохли.
Как те рыбки, которых я видел на дне высохшей речки. Вот так
так! Выходит, что Зоя Филипповна поставила мне двойку за дело.
Самое смешное, что и на уроке она говорила мне то же самое, и
не раз. Почему же я не понял и не запомнил? Потому, наверно,
что слушал и не слышал, смотрел и не видел...
Солнца не было видно, а все же становилось жарко. Снова
захотелось пить. Но, хотя лес по сторонам нашей дорожки и
зеленел, речки мы нигде не видели.
Мы шли. Все шли да шли. Кузя успел рассказать мне с десяток
историй про собак, котов и мышей. Оказывается, он близко знаком
с Люськиной кошкой по имени Топси. Мне всегда казалось, что
Топси какая-то вялая и неигривая. К тому же она очень уж
плаксиво и противно мяукала. Не замолчит, пока ей чего-нибудь
не сунешь. А я не люблю попрошаек. Кузя мне рассказал, что
Топси к тому же еще и воровка. Кузя клялся, что это она на
прошлой неделе стащила у нас большой кусок свинины. Моя мама
подумала на него и отхлестала его мокрым кухонным полотенце.
Кузе это было не так больно, как обидно. А Топси так обожралась
краденной свининой, что даже заболела. Люсина бабушка носила ее
к ветеринару. Вот я вернусь, открою Люське глаза на ее милую
кошечку. Я эту самую Топси обязательно разоблачу.
За разговорами мы не заметили, как подошли к какому-то
чудному городу. Дома в нем были круглые, как цирк-шапито, или
квадратные, или даже треугольные. Людей на улицах видно не
было.
Наш мяч вкатился на улицу странного города и замер. Мы
подошли к большому кубу и остановились перед ним. Два
кругленьких человечка в белых халатиках и шапочках продавали
газированную воду. На шапочке у одного продавца был нарисован
плюс, а у другого -- минус.
-- Скажите, -- робко спросил Кузя, -- а вода у вас
настоящая?
-- Положительно настоящая, -- ответил Плюс. -- Не желаете ли
выпить?
Кузя облизнулся. Нам очень хотелось пить, но вот беда -- у
меня не было ни копейки, а у Кузи и подавно.
-- У меня нет денег, -- признался я продавцам.
-- А у нас вода продается не за деньги, а за правильные
ответы.
Минус хитро прищурился и спросил:
-- Семью девять?
-- Семью девять... семью девять... -- забормотал я, --
кажется, тридцать семь.
-- Мне так не кажется, -- сказал Минус. -- Ответ
отрицательный.
-- Дайте мне бесплатно, -- попросил Кузя. -- Я кот. И не
обязан знать таблицу умножения.
Оба продавца вынули какие-то бумаги, читали их, листали,
просматривали и потом хором объявили Кузе, что у них нет
распоряжения поить неграмотных котов бесплатно. Пришлось Кузе
только облизнуться.
К киоску подкатил велосипедист.
-- Скорее воды! -- закричал от, не слезая с велосипеда. -- Я
очень тороплюсь.
-- Семью семь? -- спросил Минус и протянул ему стакан с
искристой розовой водой.
-- Сорок девять. -- Ответил гонщик, на ходу выпил воду и
умчался.
Я спросил продавцов, кто он такой. Плюс рассказал, что это
знаменитый гонщик, который занимается тем, что проверяет
домашние работы по арифметике.
Ужасно хотелось пить. Особенно когда перед глазами стояли
сосуды с прохладной розовой водой. Я не выдержал и попросил
задать еще вопрос.
-- Восемью девять? -- спросил Минус и налил воды в стакан.
Она так и шипела, так и покрывалась пузырьками.
-- Семьдесят шесть! -- выпалил я, надеясь, что попаду.
-- Мимо, -- сказал Минус и выплеснул воду. Было страшно
неприятно смотреть, как чудесная вода впитывалась в землю.
Кузя стал тереться о ноги продавцов и униженно просить,
чтобы они задали его хозяину легкий, самый легкий вопрос, на
который смог бы ответить любой лодырь и двоечник. Я прикрикнул
на Кузю. Он замолчал, а продавцы несмешливо переглянулись.
-- Дважды два? -- улыбаясь спросил Плюс.
-- Четыре, -- ответил я сердито. Мне было почему-то очень
стыдно. Я выпил полстакана, а остальное отдал Кузе.
Ах как хороша была вода! Даже тетя Любаша никогда такую не
продавала. Но воды было так мало, что я даже не разобрал, с
каким она сиропом.
Гонщик снова показался на дороге. Он быстро крутил педали и
пел:
Распевая, едет, едет,
Едет гонщик молодой.
На своем велосипеде
Он объехал шар земной.
Он летит быстрее ветра,
Не устанет никогда,
Сотни тысяч километров
Отмахает без труда.
Велосипедист проехал мимо и кивнул головой. Мне показалось,
что он зря храбрится и уверяет в своей неутомимости. Я только
хотел сказать об этом Кузе, как заметил, что кот сильно чем-то
испуган. Шерсть у него стала дыбом, хвост распушился, спина
изогнулась. Неужели здесь есть собаки?
-- Спрячь, спрячь меня скорее! -- взмолился Кузя. -- Я
боюсь... я вижу...
Я осмотрелся, но ничего на дороге не заметил. Но Кузя дрожал
и твердил, что видит... ноги.
-- Чьи ноги? -- удивился я.
-- В том-то и дело, что ничьи, -- ответил кот, -- очень я
боюсь, когда ноги сами, без хозяина.
И правда, на дорогу вышли... ноги. Это были большие мужские
ноги в старых башмаках и грязных рабочих брюках с оттопыренными
карманами. На поясе брюки стягивал ремень, а выше ничего не
было.
Ноги подошли ко мне и остановились. Мне стало както не по
себе.
-- А где же все остальное? -- решился спросить я. -- То, что
выше пояса?
Ноги молча потоптались и замерли.
-- Простите, вы что, живые ноги? -- снова спросил я.
Ноги качнулись вперед и назад. Наверно, они хотели сказать
"да". Кузя урчал и фыркал. Ноги пугали его.
-- Это опасные Ноги, -- шипел он потихоньку. -- Они убежали
от своего хозяина. Порядочные Ноги так никогда не делают. Это
нехорошие Ноги. Это беспризор...
Кот не успел договорить. Правая Нога дала ему здоровенного
пинка. Кузя с визгом отлетел в сторону.
-- Вот видишь, видишь?! -- вопил он, отряхиваясь от пыли. --
Это злые Ноги, отойди от них подальше!
Кузя хотел обойти Ноги сзади, но они изловчились и лягнули
его. От обиды и боли кот кричал до хрипоты. Чтобы он
успокоился, я взял его на руки и стал чесать ему подбородок и
лобик. Он очень это любит.
Из треугольного дома вышел мужчина в спецовке. На нем были
точно такие же брюки и башмаки, как и у Ног. Мужчина подошел
поближе к Ногам и сказал:
-- Не ходи ты далеко от меня, товарищ, заблудишься.
Мне захотелось узнать, кто отхватил этому товарищу половину
туловища.
-- Не трамвай ли его переехал? -- спросил я.
-- Он был таким же землекопом, как и я, -- грустно ответил
мужчина. -- И не трамвай его переехал, а ученик четвертого
класса Виктор Перестукин.
Уж это было слишком! Кузя зашептал мне:
-- А не лучше ли нам убраться отсюда подобру-поздорову?
Я посмотрел на мяч. Он лежал спокойно.
-- Взрослым стыдно говорить неправду, -- упрекнул я
землекопа. -- Как мог Витя Перестукин переехать человека? Это
же сказки.
Землекоп только вздохнул.
-- Ничего ты, мальчик, не знаешь. Этот Виктор Перестукин
решал задачу, и у него получилось, что траншею выкопали полтора
землекопа. Вот и осталась от моего товарища только половина...
Тут я вспомнил задачу про погонные метры. Землекоп тяжело
вздохнул и спросил, доброе ли у меня сердце. Откуда мне было
это знать? Никто про это со мной не говорил. Правда, мама
иногда утверждала, что у меня совсем нет сердца, но я в это не
верил. Все-таки что-то стучит у меня внутри.
-- Не знаю, -- ответил я честно.
-- Если бы у тебя было доброе сердце, -- печально говорил
землекоп, -- ты пожалел бы моего бедного друга и постарался ему
помочь. Надо только правильно решить задачу, и он снова станет
тем, кем был раньше.
-- Попробую, -- сказал я, -- попробую... А вдруг не сумею?!
Землекоп порылся в кармане и вытащил смятый листок. На нем
моим почерком было написано решение задачи. Я задумался. А
вдруг опять ничего не выйдет? А если получится, что траншею
выкопал один с четвертью землекопа? Тогда от его товарища
останется всего одна нога? Мне даже стало жарко от таких
мыслей.
Потом я вспомнил совет Запятой. Это меня немножко успокоило.
Буду думать только о задаче, буду решать медленно. Буду
рассуждать, как учил меня Восклицательный.
Я посмотрел на Плюса и Минуса. Они насмешливо подмигивали
друг другу одинаковыми круглыми глазками. Не дали небось,
жадюги, напиться!.. Я показал им язык. Они не удивились и не
обиделись. Наверно, не поняли.
-- Ваше мнение о мальчике, братец Минус? -- спросил Плюс.
-- Отрицательное, -- ответил Минус. -- А ваше, братец Плюс?
-- Положительное, -- кисло сказал Плюс.
По-моему, он врал. Но после их разговора я твердо решил
справиться с задачей. Я начал решать. Думать только о задаче.
Рассуждал, рассуждал, рассуждал до тех пор, пока задача не
решилась. Ну и здорово же я обрадовался! Оказалось, что для
рытья траншеи потребовалось не полтора, а целых два землекопа.
-- Получилось два землекопа! -- объявил я решение задачи.
И тут же Ноги сразу превратились в землекопа. Он был точно
такой же, как и первый. Оба они поклонились мне и сказали:
В работе, в жизни и труде
Желаем мы тебе удачи.
Учись всегда, учись везде
И правильно решай задачи.
Плюс и Минус сорвали с голов шапочки, подбросили их в воздух
и весело выкрикнули:
-- Пятью пять -- двадцать пять! Шестью шесть -- тридцать
шесть!
-- Спаситель ты мой! -- кричал второй землекоп.
-- Великий математик! -- восторгался его товарищ. --
Встретишь Виктора Перестукина -- передай, что он лодырь, глупый
и злой мальчишка!
-- Уж кто-кто, а он обязательно передаст, -- съехидничал
Кузя.
Мне пришлось обещать, что передам. А то землекопы ни за что
не убрались бы.
Конечно, нехорошо, что они меня под конец обругали, но все
же мне было очень приятно, что я сам решил эту трудную задачу.
Ведь ее не могла решить даже Люськина бабушка, хотя она самая
способная к арифметике из всех бабушек нашего класса. Может
быть, у меня уже начал вырабатываться характер? Вот это было бы
здорово!
Снова проехал велосипедист. Он уже не пел и не пил. Видно
было, что он едва держался в седле.
Кузя неожиданно выгнул спину и зашипел.
-- Что с тобой? Опять ноги? -- спросил я.
-- Не ноги, а лапы, -- ответил кот, -- а на лапах зверь.
Спрячемся...
Мы с Кузей бросились к маленькому круглому домику с
решетчатым окном. Дверь оказалась запертой, и нам пришлось
забиться под крыльцо. Там, лежа под крыльцом, я вспомнил, что
мне надо презирать опасность, а не прятаться. Я уже было
выглянул, но увидел на дороге нашего старого знакомого --
белого медведя. Надо было вылезти, но... очень уж страшно.
Белых медведей даже укротители и то боятся.
Наш белый медведь казался еще более злым, чем при первой
встрече. Он вздыхал, рычал, ругал меня, умирал от жажды, искал
север.
Мы притаились, пока он не прошел мимо домика. Кузя стал
допытываться, чем бы это я мог так досадить страшному зверю.
Чудак Кузя. Если бы я сам это знал.
-- Белый медведь -- злой и беспощадный зверь, -- пугал меня
Кузя. -- Интересно, ест ли он котов?
-- Пожалуй, если и ест, то только морских котов, -- сказал я
Кузе, чтобы немножко его успокоить. Но точно я и сам не знал.
Вообще, пора бы отсюда убираться. Делать здесь было нечего.
Но мяч лежал, и нам приходилось ждать.
Из круглого домика, под крыльцом которого мы прятались,
донесся жалобный стон. Я подошел поближе.
-- Пожалуйста, не ввязывайся ни в какие истории, -- попросил
меня Кузя.
Я постучал в дверь. Раздался еще более жалобный стон.
Заглянул в окно и ничего не увидел. Тогда я стал колотить
кулаком в дверь и громко кричать:
-- Эй, кто там?!
-- Это я, -- послышалось в ответ. -- Невинно осужденный.
-- А кто ты такой?
-- Я несчастный портной, меня обвинили в краже.
Кузя прыгал вокруг меня и требовал, чтобы я не связывался с
вором. А мне было интересно узнать, что же украл портной. Я
стал его расспрашивать, но портной не хотел сознаваться и
уверял, что он самый честный человек на свете. Он утверждал,
что его оклеветали.
-- Кто же вас оклеветал? -- спросил я портного.
-- Виктор Перестукин, -- нахально ответил заключенный.
Да что это на самом деле? То половина землекопа, то вор
портной...
-- Это неправда, неправда! -- закричал я в окошко.
-- Нет, правда, правда, -- канючил портной. -- Вот послушай.
Как заведующий швейной мастерской, я получил двадцать восемь
метров ткани. Надо было узнать, сколько костюмов можно из нее
сшить. И вот на мое горе этот самый Перестукин решает, что я
должен сшить из двадцати восьми метров двадцать семь костюмов
да еще получить один метр в остатке. Ну как же можно сшить
двадцать семь костюмов, когда на один только костюм идет три
метра?
Я вспомнил, что именно за эту задачу мне влепили одну из
пяти двоек.
-- Ерунда какая-то, -- сказал я.
-- Бред собачий, -- добавил Кузя.
-- Да, для вас ерунда, -- захныкал портной, -- ас меня на
основании этого решения потребовали двадцать семь костюмов.
Откуда я бы их взял? Тогда меня обвинили в краже и посадили за
решетку. -- А нет ли у вас с собой этой задачи? -- спросил я.
-- Конечно, есть, -- обрадовался портной. -- Мне ее вручили
вместе с копией приговора.
Через решетку он протянул мне бумагу. Я ее развернул и
увидел написанное моей рукой решение задачи. Совсем
неправильное решение. Я сначала делил единицы, а потом десятки.
Потому так глупо и получилось. Тут даже и думать много не
пришлось, чтобы исправить решение. Я сказал портному, что он
должен был сшить всего девять костюмов.
В этот момент дверь сама распахнулась и из нее выбежал
человек. На поясе у него болтались большие ножницы, а на шее
висел сантиметр. Человек обнял меня, подпрыгнул на одной ножке
и закричал:
-- Слава великому математику! Великому маленькому
неизвестному математику слава! Позор Виктору Перестукину!
Потом он еще раз подпрыгнул и убежал. Его ножницы звякали, а
сантиметр развевался по ветру.
На дорогу выехал еле живой велосипедист. Он задыхался, а
потом вдруг как свалится с велосипеда! Я бросился поднимать
его, но ничего не мог сделать. Он хрипел и закатывал глаза. --
Умираю, умираю на посту, -- шептал велосипедист. -- Я не могу
выполнить это страшное решение. Ах, мальчик, передай
школьникам, что гибель веселого гонщика на совести Виктора
Перестукина. Пусть отомстят за меня...
-- Неправда! -- возмутился я. -- Никогда я вас не губил. Я
вас даже не знаю!
-- А... Так ты и есть Перестукин? -- сказал гонщик и
приподнялся. -- Ну-ка, лодырь, реши задачу правильно, а не то
тебе придется худо.
Он сунул мне в руки листок с задачей. Пока я читал условие
задачи, гонщик ворчал:
-- Решай, решай! Ты у меня узнаешь, как вычитать метры из
людей. Ты у меня погоняешь велосипедистов по сто километров в
час.
Конечно, сначала я старался решить задачу. Рассуждал как
только мог, но пока ничего не получалось. По совести говоря,
мне очень не понравилось, что гонщик так грубо со мной
обращался. Когда меня просят помочь -- это одно дело, а вот
когда заставляют -- другое. И вообще, попробуйте-ка сами
думать, когда рядом с вами топают от злости ногами и ругают вас
на все корки. Гонщик своей злобной болтовней мешал мне думать.
Мне даже расхотелось рассуждать. Конечно, надо было взять себя
в руки, но я, видно, еще недостаточно выработал волю для этого.
Кончилось тем, что я бросил листок и сказал:
-- Задача не выходит.
-- Ах, не выходит?! -- зарычал гонщик. -- Тогда сядешь туда,
откуда ты выпустил портного! Посидишь там, подумаешь, пока не
решишь.
В тюрьму мне не хотелось. Я бросился бежать. Гонщик помчался
за мной. Кузя вскочил на крышу тюрьмы и оттуда всячески поносил
гонщика. Он его сравнивал со всеми свирепыми псами, каких
только встречал в жизни. Конечно, гонщик догнал бы меня, если
бы не кот. Прямо с крыши Кузя бросился ему под ноги. Гонщик
упал. Я не стал ждать, пока он поднимется, вскочил на его
велосипед и покатил по дороге.
Гонщик и Кузя скрылись из виду. Я еще проехал немножко и
слез с велосипеда. Надо было подождать Кузю и найти мяч. В
суматохе я забыл посмотреть, где он. Велосипед я бросил в
кусты, а сам свернул в лес, сел под дерево отдохнуть. Когда
стемнеет, решил я, пойду искать своего кота. Было тепло и тихо.
Прислонившись к дереву, я незаметно уснул. Когда открыл глаза,
то увидел, что рядом со мной стоит старушка, опираясь на
палочку. Она была в синей короткой юбке и белой кофточке. На ее
седых косичках торчали пышные банты из белых нейлоновых лент.
Такие ленты носили все наши девочки. Но больше всего меня
удивило то, что на ее сморщенной шее болтался красный
пионерский галстук.
-- Бабушка, а почему на вас пионерский галстук? -- спросил
я.
-- Потому, что я пионерка, -- старушечьим голосом ответила
она. -- А ты, мальчик, из какого класса?
-- Из четвертого.
-- И я из четвертого... Ох как болят мои ноги! Я прошла
много тысяч километров. Сегодня наконец должна встретиться со
своим братом. Он идет мне навстречу.
-- А почему вы идете так долго?
-- О, это длинная и печальная история! -- вздохнула старушка
и села со мной рядом. -- Один мальчик решал задачу. Из двух
сел, расстояние между которыми двенадцать километров, вышли
навстречу друг другу брат и сестра...
У меня просто заныло под ложечкой. Я сразу понял, что добра
от ее рассказа ждать нечего. А старушка продолжала:
-- Мальчик решил, что они встретятся через шестьдесят лет.
Мы подчинились этому глупому, злому, неправильному решению. И
вот все идет, идем... Измучились, постарели...
Наверно, она бы еще долго жаловалась и рассказывала о своем
путешествии, но вдруг из-за кустов вышел старичок. Он был в
трусиках, белой блузе и красном галстуке.
-- Здравствуй, сестра, -- прошамкал старичок-пионер.
Старушка расцеловала старичка. Они смотрели друг на друга и
горько плакали. Мне стало их очень жаль. Я взял у старушки
задачу и хотел ее перерешить. Но она только вздохнула и
покачала головой. Она сказала, что эту задачу должен решить
только Виктор Перестукин. Пришлось сознаться, что Перестукин --
это я. Лучше бы я этого не делал!
-- Теперь ты пойдешь с нами, -- строго сказал старичок.
-- Не могу, мне мама не позволяет, -- отбивался я.
-- А нам мама позволяла уходить из дому без спроса на
шестьдесят лет?
Чтобы старички-пионеры мне не мешали, я залез на дерево и
стал там решать. Задачка была пустяковая, не то что про
гонщика. Я справился с ней быстро.
-- Вы должны были встретиться через два часа! -- закричал я
сверху.
Старички тотчас же превратились в пионеров, и они очень
обрадовались. Я слез с дерева и веселился вместе с ними. Мы
взялись за руки, танцевали и пели:
Мы теперь уж не седые,
Мы ребята молодые.
Мы теперь не старики,
Мы опять ученики.
Мы закончили задачу.
Больше незачем шагать!
Мы свободны. Это значит --
Можно петь и танцевать!
Брат и сестра помахали мне на прощание и убежали.
Я опять остался один и начал думать о Кузе. Где мой бедный
кот? Я вспомнил его смешные советы, глупые кошачьи истории, и
мне становилось все грустнее... Совсем один в этой непонятной
стране! Надо было скорее отыскать Кузю.
К тому же я потерял мяч. Это меня мучило. А если я никогда
не смогу вернуться домой? Что ожидает меня? ведь каждую минуту
здесь может случиться что-нибудь страшное. А не вызвать ли мне
Географию?
Я решил идти и считать до тысячи. Если за это время ничего
не произойдет, я буду считать до двух тысяч, ну а если что-то
случится, тогда я позову на помощь... может быть, позову, а
может быть, и нет...
Шел и считал очень медленно. Лес становился все гуще. Мне
так захотелось видеть своего кота, что я не удержался и громко
крикнул:
-- Кузя!
И вдруг откуда-то донеслось гулкое мяуканье. Я очень
обрадовался и стал громко звать кота.
-- Я здесь, -- послышался далекий неясный голос Кузи.
-- Где ты? Я тебя не вижу.
-- Сам ничего не вижу, -- жаловался Кузя. -- Посмотри
наверх.
Я поднял голову и стал внимательно осматривать ветки. Они
качались и шумели. Кузи нигде не было видно. Вдруг я заметил
среди листвы серый мешок. В нем что-то шевелилось. Я тут же
влез на дерево, добрался до мешка и развязал его. Охая и
фыркая, оттуда вывалился растрепанный Кузя. Мы очень
обрадовались друг другу. Так обрадовались, что чуть не
свалились с дерева. Потом, когда мы слезли с него Кузя
рассказал о том, как гонщик поймал его, сунул в мешок и повесил
на дерево. Гонщик очень зол на меня. Он всюду разыскивает свой
велосипед. Если гонщик поймает нас, то непременно посадит в
тюрьму за нерешенную задачу и угон велосипеда.
Мы стали выбираться из леса. Вышли на небольшую полянку, где
росло красивое высокое дерево. На его ветках висели булки,
сайки, бублики и крендельки.
Хлебное дерево! Когда я говорил на уроке, что на хлебном
дереве растут булочки и бублики, все смеялись надо мной. А что
теперь сказали бы ребята увидев это дерево?
Кузя нашел другое дерево, на котором росли вилки, ножи,
ложки. Железное дерево! И о нем я рассказывал. Тогда тоже все
смеялись.
Кузе хлебное дерево понравилось больше, чем железное. Он
понюхал румяную булочку. Ему очень хотелось съесть ее, но он не
решался.
-- Съешь да превратишься еще в собаку, -- ворчал Кузя. -- В
странной стране надо всего остерегаться.
А я сорвал булку и съел. Она была теплая, вкусная, с изюмом.
Когда мы подкрепились, Кузя стал искать колбасное дерево. Но
здесь такие деревья не росли. Пока мы ели булки и болтали, из
лесу вышла большая рогатая корова и уставилась на нас.
Наконец-то мы увидели доброе домашнее животное. Не свирепого
медведя, даже не верблюда, а милую деревенскую Буренку.
-- Здравствуй, дорогая коровушка!
-- Здравствуй, -- равнодушно сказала корова и подошла
поближе. Она внимательно разглядывала нас. Кузя спросил, чем
это мы ей так понравились.
Корова вместо ответа подошла еще ближе и нагнула рога. Мы с
Кузей переглянулись.
Что ты собираешься делать, корова? -- спросил Кузя.
-- Ничего особенного. Я просто съем тебя. |
| Категория: Л.Гераскина
|
| Просмотров: 4074
|
|
